( из воспоминаний Афанасия Коптелова )

С малых лет я полюбил печатное слово, и газета стала необходимым спутником моей жизни. А началось вот с чего. В 1914 году в нашем селе Залесово открылось почтовое отделение - редкий для того времени случай. 3а почтой круглый год три раза в неделю ездил на паре откормленных лошадей Михей Казаков, отец моего друга, учившегося уже в третьем классе школы (это и сдружило нас, мальчуганов). Михей уезжал вечером в большое село Сорокино, за тридцать пять верст, и к рассвету привозил к нам почту в громадном кожаном мешке с железными застежками, схваченными увесистым амбарным замком. С ним ездил охранник, вооруженный наганом, хотя и не случалось ни одного почтового ограбления. Когда началась война, письма в нашу волость стали приходить такими грудами, что начальник почты был не в силах управиться с ними. А я к тому времени прослыл 'грамотеем', и начальник приветил меня. Я стал помогать ему разбирать огромнейшую почту: письма в соседние деревни раскладывал по полочкам. А той порой у крыльца двухэтажного дома парадным крыльцом собиралась в ожидании писем с фронта такая толпа солдаток, что они заполняли всю улицу. Начальник вручал мне стопу писем, адресованных в наше село, и я с сознанием долга нес их вниз. Остановившись на крыльце, выкрикивал фамилии и отдавал в толпу письмо за письмом. Таким было мое первое, как сказали бы сейчас, общественное поручение. Раздав письма, я снова подымался на второй этаж, а там начальник - о, чудо из чудес! - бережливо доставал из кожаной утробы пачки газет, источавшие незнакомый ранее, приятный запах типографской краски. Почему-то первой в моих руках оказалась большая газета с крупными буквами 'Жизнь Алтая'. Ох, сколько в ней было новостей! Со всего света! Газета знала все! Я первым делом бежал глазами по строчка новостей с 'Театров военных действий'. Прочту и побегу рассказывать соседям. Но ведь не прочтешь на почте все четыре страницы. Взять бы газету с собой. Начальник сказал: 'Нельзя - подписчик ждет, спросит'. Подписчик! А нельзя ли и мне стать таким счастливчиком. Оказывается можно. И я стал получать газету с бумажным пояском, на котором было оттиснуто: 'Залесово, господину Коптелову А.Л.'. Вот как! Господином стал! Как-то я прочел на газетном листе: 'Типографии газеты 'Жизнь Алтая' требуются вертельщики'. Сбежать бы туда! Там все время можно держать в руках свежую газету! Но начальник почты разочаровал: печатные машины огромные, и вертеть колесо может только крепкий мужик. Значит, еще не пришла пора убежать из дома в далекий город Барнаул. А вот газету, оказывается, можно выписать даже не одну, только нашлись бы деньги. И я подписался на 'Народную жизнь'. Что же еще ближе нам, деревенским? И стал приходить из Кургана журнальчик 'Союза маслодельных артелей'. Там - о сепараторах, предлагаемых шведской фирмой 'Альфа-Лаваль', и о продаже масла в Лондон. Зачем мне это? Но ожегшись на молоке не стал дуть на воду, - выписал из Петрограда газету 'Копейка'. Дешево и знатно! В ней даже больше новостей, чем в барнаульской 'Жизни Алтая'. Тут, думалось, мне тогда, весь мир!